"Аналитический" спиннинг
Родоначальником этого жанра можно считать выдающегося спиннингиста прошлого века Александра Яковлевича Лапутина. Уже в очень почтенном возрасте он начал писать книгу «Сто случаев на рыбалке». Мне довелось ознакомиться только с небольшим отрывком из нее. Автор последовательно разбирал примеры из своей практики с анализом всего того, что происходило, и выводами, которые могли пригодиться в будущем. Думается, многие из нас могли бы поделиться такого рода историями и основанными на них рекомендациями. Сегодня это попробую сделать я.
«Искусственный котел» Летом
В тот год меня «зацепила» ловля окуня. Именно за ним, а не за щукой я в первую очередь приезжал в Леонтьево. Местный окунь вел себя не так, как на других прудах. Он образовывал «котлы», характерные для больших озер и водохранилищ. И даже с десяток чаек всегда дежурили на пруду, а когда окунь начинал булькать и чавкать, птицы тут же присоединялись.
Произошедшее сильно впечатлило. Быстро завел мотоцикл, отправился в сельмаг, привез батон за 13 копеек и стал бросать ломтики хлеба в пруд. Чайки, как мне показались, этого уже ждали. С такого «искусственного котла» снял более десятка окуней. Я пытался осмыслить, что жепроисходит. Первая идея такая: от кусочков хлеба отделяются крошки, на которые идет уклейка или плотва, а за ней – и окунь. Потом понял, что такое объяснение не проходит. Уж больно быстро развиваются события: от момента, когда в воде оказывается хлеб, до поимки первого окуня проходит менее минуты. Одно из звеньев в цепочке явно лишнее. «Белая» рыба не настолько расторопна, ей надо сначала «принюхаться». Да и никакой выпрыгивающей уклейки или хотя бы ряби от нее не видно. Просто потому, что уклейки в «искусственном котле» нет!
Окунь идет в первую очередь на мельтешение чаек. Он просто запрограммирован на то, что там, где пикируют в воду чайки, есть рыба. А тут его вдруг ждет «облом». Но окунь уже настроен по-боевому, поэтому решительно атакует приманку, которую, по-видимому, оставлял без внимания, когда та проходила поблизости до образования «котла».
Позже с чем-то похожим приходилось сталкиваться не раз. Однажды это было даже на соревнованиях. Сам я, правда, наблюдал это со стороны, а вот двое других спортсменов стали непосредственными участниками событий. Оба заметили под берегом у деревни круговерть чаек. Рванули туда. На месте выяснилось, кто-то из местных просто вывалил с мостка в воду пищевые отходы, на которые слетелись чайки. Один из двоих соревнующихся сразу развернул свою лодку. Второй решил задержаться. И неплохо половил. Резюме. Если гора не идет к Магомету… Короче говоря, если нет клева в его «естественном» проявлении, его иногда можно спровоцировать. «Искусственный котел» – один из таких приемов. И, кстати, не единственный.
В конце 80-х – начале 90-х гг. рыбой номер один для меня однозначно был жерех. Ловил я его в основном на Оке, но и одной этой реки было более чем достаточно для экспериментов с разнообразными приманками и тактическими схемами. Так сложилось, что со считавшейся, если судить по более ранним литературным источникам, «самой жереховой» приманкой – девоном у меня дела шли не очень. Конечно, на девоны я ловил, но восторгов по их поводу не разделял.
В теории девон должен был бурно вращаться, создавая мощные завихрения. Именно это, по мнению нескольких авторов, неотразимо действовало на жереха. Девоны, которые у меня тогда были, на мой взгляд, вполне удовлетворяли этому требованию, но при одном условии: проводка должна быть направлена против течения или хотя бы поперек него. Попытки провести девон вниз давали ожидаемую картину: лопасти даже при высокой скорости подмотки весьма «лениво» проворачивались, и назвать такое вращение «бурным» просто язык не поворачивался.
Примерно в то же время я открыл для себя схему ловли жереха, предполагающую в первую очередь дальние забросы под очень острым углом к берегу. Такая схема на участках Оки с песчаными дном и берегами работала очень эффективно. В качестве основной приманки использовал прогонистой формы, не особо тяжелую колеблющуюся блесну, которую можно было проводить в любом направлении по отношению к течению; при этом игра никак не страдала.
Сопоставляя количество и качество поклевок на блесну при забросах вверх и вниз, я отметил, что проводка по течению была продуктивнее. Если же сравнивать проводку против потока, то колеблющаяся блесна, как правило, выигрывала у девона. Желание провести основательное сравнение этих двух приманок на проводке в противоположном направлении я в себе подавлял именно из-за недостаточно «бурного» вращения девона и давления мнений признанных авторитетов прежних поколений. Вскоре сделал для себя один очень важный вывод: тот жерех, которого я с переменным успехом ловлю в прибрежной зоне, в абсолютном большинстве движется против течения. Это можно было понять и по косвенным признакам, а некоторых серебристых рыбин вполне удавалось разглядеть во время их проплыва.
Это сейчас знание особенностей поведения жереха считается для продвинутого спиннингиста едва ли не само собой разумеющимся. И даже модный англоязычный термин мы употребляем в обозначении таких поклевок: reaction strikes. А лет 20 назад для меня понимание этого стало пусть маленьким, но открытием. Следующий шаг в логической цепочке уже напрашивался: если жерех атакует блесну в какие-то доли секунды, он явно не успевает прочувствовать то или иное несовершенство в ее обличье или игре, и, если поменять колеблющуюся блесну на девон, может, все же из этого получится что-то со знаком «плюс»? Да, девон надо будет проводить быстрее, но если сделанные предположения о механизме «лобовых» поклевок соответствуют действительности, то ускорение даже пойдет на пользу.
В очередной свой приезд на Оку, в район Ланьшино, я решил провести сравнительный эксперимент. Итог был таким: один жерех был пойман на проводке блесны против течения, один – на нее же, но ведомую вниз, и пять – на девон по течению. Замечу, что ловил тогда с инерционной катушкой, а это означало, что добиваться требуемой скорости проводки тяжелой приманки приходилось, вращая ручку с бешеной скоростью. Кисть руки сильно утомлялась, но оно того стоило.
Несмотря на скоростную проводку, тело девона крутилось довольно вяло, однако жереха это вполне устраивало. Кстати, в один из ближайших выездов я намеревался проверить, нужны ли лопасти вообще. Поменял девон на брусковатую пилькероподобную блесну. Но понял, что девон в тех условиях все же предпочтительнее.
Резюме. Проводка «в лоб» – страшное оружие. Причем это касается далеко не только темы «жерех – девон». Сочетание вида рыбы и типа приманки может быть и весьма неожиданным. Главное – вспомнить об этом методе, когда просматриваются основания для его применения. Результаты могут приятно удивить.
Конец августа. Я в первый раз приехал на нижнюю Москву-реку специально половить жереха. Кто-то из знакомых рассказал о «секретной» точке – широком разливе ниже плотины при гидроузле. Мне тогда казалось, что я неплохо умею ловить жереха. По крайней мере, на Оке это получалось лучше, чем у многих других. А визит на Москву-реку носил больше познавательный характер: хотелось понять, различается ли поведение местного жереха и окского.
С удивлением обнаружил, что оказался не единственным охотником за жерехом: будний день плюс фактор несъедобности здешней рыбы должны были исключить конкурентов, но на другом берегу расположился человек со спиннингом. И ловить он пытался явно не щуку и не судака. Впрочем, меня это не сильно расстроило, поскольку был уверен, что свою рыбу все равно поймаю.
Жерех явно был активен. Не реже чем раз в минуту я замечал в поле зрения всплеск на воде. Очевидно, всплесков было раза в два-три больше – просто шум падающей с плотины воды заглушал звуки, и заметить удар жереха можно было или визуально, или, если по звуку, только в непосредственной близости.
Мне хорошо известно, что бой жереха никоим образом не является гарантией его поимки. Однако в данном случае я верил в успех. Во-первых, само место не особо запрессингованное; во-вторых, не зря в Подмосковье конец лета считается очень перспективным временем для ловли жереха: при одинаковом бое часто в середине июля он не ловится, а в конце августа хорошо отзывается на приманку.
К концу дня я поймал трех рыбин. Хотелось, конечно, большего, но и такой результат можно считать приемлемым. Решил, перебравшись по плотине, подойти к рыболову на другом берегу, поскольку видел, что он тоже поймал. И, кажется, даже не одного жереха. Пока шел, заметил, что он снова вытащил рыбу. Естественно, первый заданный мною вопрос был: сколько всего? За давностью лет не помню точно, но ответ меня ошеломил: то ли пятнадцать, то ли двадцать рыбин.
Выяснилось, что местный рыболов давно ловит жереха исключительно на этом участке Москвы-реки. Поначалу выходило не очень, но стоило от «эмоционального» метода перейти к «интеллектуальному», сразу стало получаться. Рыболов подробно объяснил, почему здесь, под плотиной, подходит именно тот метод, которым ловил он.
Жерех – рыба очень подвижная, он редко стоит в засаде, предпочитая перемещаться по своему охотничьему пространству. Об этом знают все, кто более или менее регулярно его ловит. Передвигается жерех по определенной схеме, особенно когда все происходит на течении с рельефом. Тот самый «канальчик» представлял собой просто идеальную тропу для жерехов, поднимавшихся с нижней части акватории вверх. Они практически все проходили по нему. При этом всплесков в данном месте не было вообще, но на приманку жерехи здесь хорошо реагировали.
Тактика рыбалки в общих чертах сводилась к следующему. Встаем на точку на расстоянии 30-
Одно время я очень часто ловил на речке Гжелке, в ее нижней части. Точнее, в 3-
Здесь уже ощущался подпор воды со стороны реки, уровень которой для обеспечения навигации летом поднимают примерно на
Я стал наблюдать. Вскоре вырисовалась очень любопытная картина. В какой-то момент ровное, прямое течение реки притормаживалось, затем останавливалось совсем, после чего вода начинала двигаться назад. Как только я это осознал, за «вертушкой», на которую я ловил, мелькнул щучий бок. Две атаки, пришедшиеся четко на одну фазу весьма замысловатого цикла, это повод призадуматься. В тот день у меня было еще пять или шесть поклевок, из них три – в тот очень короткий (максимум 20 секунд) промежуток, когда течение меняло направление с прямого на обратное или наоборот. А это уже не просто повод для размышлений, а почти статистика.
Почему разворот течения вызывал у щуки столь явный приступ агрессивности? От постановки вопроса до ответа надо было сделать всего два шага. Шаг первый: необходимо понять, что, собственно, физически происходит в этот момент там, под водой? А происходит следующее: вытянутые по течению длинные лентообразные водоросли «вспухают», теряют ориентацию в пространстве, превращаясь на какие-то секунды в нечто бесформенное, а затем начинают вытягиваться в противоположном направлении. Шаг второй: понять, что в это время испытывают так или иначе зависимые от травы живые обитатели подводного мира? А они как раз в эти секунды становятся уязвимыми: трава, которую многие мелкие рыбешки используют в качестве укрытия, повергается «перепланировке», и им требуется какое-то время, чтобы приспособиться к поменявшейся обстановке.
А что же хищник? Понятно, что он не может остаться в стороне. Щука подстраивается в своей активности под график работы гидротехнических сооружений и выходит на охоту в те самые моменты, когда сделать это легче всего. Я потом еще не раз ловил на нижней Гжелке, и сделанный на первой рыбалке вывод полностью подтвердился: распорядок щучьего клева очень четко коррелируется с расписанием течения в реке. Примерно то же самое происходит и в других реках и каналах с «реверсивным» течением. А вот в роли основного хищника часто фигурируют другие рыбы: жерех, судак, окунь.
Был период, когда я ловил почти исключительно судака. Происходило это в самом начале «джиговой революции» в нашей стране. Тема была новая. Основной принцип, если его сформулировать грубо, был таков: ставишь «головку» побольше и швыряешь ее подальше. И где-то там, на «дальней бровке», клыкастая морда кусает поролонку. Вопрос дальности становился все популярнее по мере того, как увеличивалось количество охотников за судаком. На наиболее посещаемых участках Оки уже очень заметно ощущался рыболовный прессинг. Одной из мер противодействия этому было увеличение дальности заброса: если ты забрасывал на 10-
Как-то я приехал на Клязьму. Во Владимирской области это уже достаточно большая река шириной около сотни метров, поэтому попытался автоматически перенести сюда «окский» подход к ловле «клыкастого». Старался бросать максимально далеко. Получилось даже интереснее, чем на Оке: местами доставал свал противоположного берега, что, как известно, считается большим плюсом в джиговой ловле. И стал полавливать то судака, то щуку.
Но потом произошло то, чего я никак не ожидал. На очередной проводке я на что-то отвлекся и не стал выматывать шнур метров за десять до берега, как это делал обычно, а позволил «поролонке» пройти еще несколько «ступенек». И вдруг, когда шнур уходил с удилища уже почти вертикально, ощутил четкий судачий удар.
Тут же решил проверить, насколько эта поклевка случайная. И на следующих примерно десяти проводках, когда доводил «поролонку» практически до самого берега, случились три судачьих контакта, в результате которых поймал двух «клыкастых».
Самое интересное, что при рыбалке на Оке мы употребляли выражение «поклевки в ногах», но там это означало метрах в 10-15 от берега. В данном же случае судак атаковал приманку почти буквально у самых ног – чуть дальше длины вытянутого спиннинга. В том, что поклевки у самого берега на Клязьме не случайность, я убедился уже при следующем посещении реки. Поймал тогда трех судаков, и всех – «в ногах». Понятно, что возникло желание не принимать это как данность, а найти объяснение. Сделать это не составило труда.
Клязьма отличается от Оки меньшей шириной, но главное отличие все же в другом. Точнее, принципиально важных отличий два. Пойма Оки почти везде очень широкая, и в непосредственной близости от русла реки из деревьев растет только ива. Берега же Клязьмы на тех участках, где я ловил, поросли «полноценным» лесом: березами, дубами и кленами. Время от времени вода подмывала корни деревьев и они «опрокидывались» в русло. Вследствие этого прибрежная полоса на Клязьме изрядно завалена «древесиной», тогда как дальше от берега дно чистое.
Позже мне приходилось сталкиваться с чем-то подобным на разных реках, включая Дон, Москву-реку и протоки волжских водохранилищ. И даже на Оке пару раз удавалось найти точки «клязьминского» типа – с глубиной под самым берегом и корягами на дне. И почти всегда в таких местах удавалось поймать судака на расстоянии менее
Давно это было. Примерно в феврале – марте
Место само по себе очень интересное: небольшая, но довольно глубокая яма, завихрения за опорой моста, коса с травой… Даже если бы не было никаких грохочущих поездов, точка привлекала внимание. Но поезда-то были! И если в «спокойное» время удавалось расслабиться, то с подходом состава следовало не зевать, поскольку все самое интересное длилось от силы минуты две. Как только локомотив въезжал на мост, хищник начинал бесноваться: количество всплесков жереха за эти самые пару минут примерно равнялось количеству всплесков за 15-20 минут между проходом поездов. И главное – жерех не только бил, но и ловился, что, как хорошо известно, бывает далеко не всегда. То же самое можно сказать и про судака: в основном он попадался именно «под поезд».
Первое объяснение, которое приходило в голову: мелкая рыба боится столь мощных шумов, начинает панически шарахаться, тут-то ее «потребляют» плотоядные. Однако такую версию пришлось отвергнуть, так как если бы рыба боялась грохота, то держалась бы от моста в доброй сотне метров, а ведь уклейка и пескари крутятся около опор постоянно. На самом деле, скорее всего, можно говорить о «зашкаливании рецепторов». Органы боковой линии той же уклейки в обычной ситуации извещают ее о приближении потенциально опасного объекта, коим является жерех или другая крупная рыба. А грохот поезда подавляет «средства обнаружения», чем в полной мере пользуются хищники, не затрудняя себя подкрадыванием к жертве или подкарауливанием ее в засаде. Жерех или судак просто врываются в стаю и устраивают там резню именно в то время, когда уклейка наиболее уязвима.
Кстати, при прохождении тяжелого товарного состава интенсивность боя хищника оказывалась заметно выше, чем когда по мосту проходила электричка. Продолжение эта история получила на одной из подмосковных рек среднего масштаба. Мост тот не железнодорожный, а автомобильный, и никакой запретной зоны под ним не было. Где-то на противоположном берегу велась разработка карьера, и по мосту время от времени проезжали груженные песком КамАЗ. Сооружение не было рассчитано на такие воздействия. Мост гремел и поскрипывал. Сразу ниже моста на реке находилась яма с «обратками» по краям. В яме на джиг ловилась щука. Как вы думаете, в какие моменты было больше всего поклевок? Резюме. Шум и грохот от разнообразного транспорта для спиннингиста выступает скорее как подспорье в ловле, а не помеха. Важно в конкретном месте это понять и сориентироваться